… Входящий в зал на мгновение застывал напротив более чем двухметровой панорамы. От лунного ландшафта с красноватым грунтом и причудливыми скальными массивами перехватывало дух. Свет, падая на противоположную стену, задерживался здесь, увязая в песках, уплотнялся, превращаясь в невидимый луч, который словно театральный прожектор водил взгляд зрителя от сюжета к сюжету. Многоцветье песков, прихотливые линии дюн: лиричные, меланхоличные, эротичные; солнце, покидающее путника до утра — и до последнего мгновенья дарящее его светом; туареги в развевающихся мантиях-гандурах идут на зрителя, выделившись из пространства; мальчик-шамелье, присевший на корточки у ног верблюда, чудесно-выразительный в естественности привычной позы — центральный снимок в верхнем ряду отделен от прочих справа и слева и сам словно знак — вот пустыня, а вот люди пустыни. Обернуться еще раз — и вновь оказаться перед фантастических форм скалами: вот великан уперся могучей головой в могучую же стену, а вот еще один, взметнувший к небесам могучие ручищи… На задней стене покойная долина, и снова — будто увиденная с облака… Пространство влекущее и интригующее, пронизанное-окутанное музыкой: на фоне голосов космических ритмично звучат земные; фольклорные вставки подлинны до дрожи, хочется сесть — и смотреть, и слушать, и опять смотреть и не думать о времени…
— Журнал ДОМОДЕДОВСКИЕ АВИАЛИНИИ, май 2004 г.
… Ощущение, что там происходит что-то, невозможное здесь, подтвердил снимок аура-камерой, сделанный после первой поездки. Пространство пустыни работает.
Информационный вакуум поглощает ментальный балласт. Кажущаяся статичность ландшафта с преобладанием неорганики обращает внимание вовне и симметрично — к движениям души.
Пустыня космична. Ее желто-синий космос проникает внутрь, заполняя тело, словно гелий воздушный шарик: ты возвращаешься легким, упругим и стремящимся ввысь…